Что таит в себе пустыня?

Академик А. Е. Ферсман. Моя последняя Каракумсжая экспедиция

Ночью чуть в стороне от лагеря чья-то тень, сгибаясь и выпрямляясь, маячит около приборов, определяя астрономические координаты колодца. Звезд на южном небе много, и выбор у наблюдателя огромный. На глазах исчезают на западе одни звезды, а на смену им приходят с востока яркие, большие светила — Сириус и другие.

Хорошо сказал великий узбекский поэт Алишер Навои:

Как роза, никнет ночь,

поет, как соловей бессонный, утро.

Под утро показывается гигантская Венера — планета зарождающегося дня. Проводник встает и, поглядывая на небо, будит рабочего: нужно идти собирать далеко ушедших за ночь верблюдов.

Скоро появится солнце, и мы опять будем медленно продвигаться по нехоженым тропам. Четыре километра в час — вот скорость груженого верблюда.

Опять однообразно затянет свою заунывную мелодию сидящий на первом верблюде старый проводник. Час за часом мы будем следовать за ним и отсчитывать километры. Сколько их уже позади, но сколько заманчивых, влекущих своей новизной еще впереди!

За месяц до октябрьских праздников мы условились со второй партией нашей экспедиции встретиться 6 ноября у урочища Екедже. Часть отряда отправилась на автомашинах по Устюрту, а затем в Ташауз за бензином и продуктами; другая продолжала странствие по пескам, обследуя колодцы.

Точно по плану 6 ноября в шесть часов вечера мы подошли к колодцу. Каково же было наше удивление, когда мы никого не встретили. Колодец оказался засыпанным.

Уже стемнело. Всматриваясь в песок, туркмены обнаружили следы больших сапог.

—   Это наш начальник был здесь,— заявили они.

—   Надо искать письмо.

Вскоре действительно нашли три одинаковых письма, оставленных в разных местах: два были прикреплены к ветвям кустарников и одно лежало в пустой консервной банке.

«...Мы на Додуре, в семи километрах на восток. Чистим колодец. Вода соленая и тухлая, пьем с трудом. Ждем...» — кратко сообщалось в записке.

Решаем вопреки требованиям проводника, не любившего ночных передвижений, сразу же отправиться к Додуру.

Через два часа, когда было уже совсем темно, впереди мелькнул огонек костра. Все оживились. Даже медленно шедшие верблюды как-то приободрились и, вытягивая вперед длинные шеи, начали, посапывая, принюхиваться. Впереди у костра засуетились силуэты, послышались знакомые голоса, и через минуту нам крепко жали руки друзья.

Подойдя к костру, разгружаем верблюдов, устанавливаем палатки. Уже несколько дней как дует северо-восточный ветер. Он принес из далекой Сибири морозы. От холода нас спасает только костер.

Из Ташауза привезены газеты за два месяца, письма, телеграммы. Массу новостей, известий о родной стране принимаем, как праздничные подарки. Сытно поужинав, прячемся в спальные мешки.

— С праздником! — раздается ранним утром голос повара, которому не терпится накормить нас туркменскими национальными кушаньями. Все приняли праздничный вид: вымылись, почистились, некоторые даже побрились.